Штурм бездны: Море - Дмитрий Валентинович Янковский
Вернувшись в кресло огневого пульта, я активировал профиль «Разделяй и властвуй». Радар все еще показывал в зоне обнаружения шесть патрульных стай по пять особей в каждой, заметно больше обычного. Это вызвало во мне беспокойство, я не удержался и доложил Чучундре об этом.
– И что? – раздался его голос в наушниках шлема.
– Просто сообщил, – ответил я. – Ждет нас платформа. Конец связи.
Правда, и что? Вернуться обратно? Нет. Еще по сосредоточению змеевиков было ясно, что наша повторная вылазка для платформы сюрпризом не станет.
У меня защемило сердце. На крыше ухнуло, это штатные направляющие отправили первые три бомбы в океан. На ходовом мониторе Чернухи прорисовались четыре дымных полосы с заметным расхождением. Ухнуло снова – четвертый снаряд, в центр стаи. Затем снова тройка, и после паузы четвертая бомба.
– Держитесь подальше от установок, – запоздало предупредил я.
– Не учи ученого, – ответил в наушниках голос Бодрого.
Профиль сработал отлично, а главное, он не требовал перезарядки после каждого залпа. Бомбы, с воем пронзив пространство, ударили для тварей неожиданно, и первым двум стаям сразу пришел конец от первичных и вторичных детонаций. Но с третьей, четвертой, пятой и шестой стаями вышло похуже, они, услышав первые взрывы, твари ушли чуть глубже, и рванули к берегу, как того требовали заложенные на заводах инстинкты. В результате бомбы, с учетом подлетного времени, ударили не перед носом тварей, а позади них. Одна торпеда все же детонировала от близкого взрыва, но остальные продолжали мчаться вперед.
Это были не «Стрелки», а легкие патрульные, по шесть килограммов нитрожира каждая. У них не было инстинкта заходить на цель противофазными дугами, они мчались кратчайшим путем к цели.
Это было хорошо, так как огневой контроллер получил возможность адекватно оценить упреждение. Я допустил лишь одну ошибку в создании профиля, он не годился для стрельбы на дистанциях свыше двух километров, так как за время подлета бомб твари могли кардинально поменять и скорость, и траекторию, и глубину. Но, в принципе, даже первую кассету мы отстреляли далеко не впустую, уничтожив сразу одиннадцать торпед.
Установка выпустила последние четыре бомбы, на этот раз с колоссальной эффективностью. Когда я писал профиль, я думал о небольших стаях, но автомат управления огнем принял все выжившие торпеды за единую большую стаю из девятнадцати особей, и применил алгоритм к ней. Точно высчитав упреждение по скорости целей и дистанции до них, он отправил три бомбы перед фронтом стаи, и одну, с задержкой, точно в ее центр.
Бомбы летели по воздуху, торпеды не имели возможности просканировать их ультразвуком и точно понять траектории. В последний момент они лишь отреагировали на вой снарядов, но было уже поздно. В стремлении поразить нас, торпеды сошлись слишком плотно, поэтому, когда первые налетели на ударную волну от глубинных бомб и детонировали, мощь взрыва усилилась многократно. Биотехов начало мять внутри стаи, глуша их и подрывая. Четвертая бомба попала в центр этой сумятицы и завершила уничтожение патрулей в прибрежной зоне. Уцелело лишь две торпеды, они потеряв ориентацию, хаотично закружили, пока одна из них не подорвалась, убив вторую.
Ракетная установка ушла на перезарядку.
– Отличный выстрел, – прокомментировал Чучундра, оценив результат по радару своего костюма. – Чернуха, вперед!
«Мымра» тронулась с места, разогналась с холма, прокатила колесами по песчаному пляжу, и плюхнулась бронированным брюхом в воду.
Я переключил пульт в ракетный режим, чтобы увеличить дальность обнаружения, и радар показал, что с трех сторон к нам движутся еще три патрульные стаи, но до них было еще далеко, не имело смысла палить по ним, давая возможность увернуться с учетом подлетного времени. Так что я быстро вернул пульт в бомбовый режим и откорректировал профиль, введя всего одну цифру – лимит дистанции в тысячу девятьсот метров, чтобы не дать «Мымре» впустую высаживать боекомплект.
Я поймал себя на мысли, что еще неделю назад метки торпед на радаре вызвали бы во мне такой ужас, что я бы молотил по ним сплошным заградительным огнем, пока бы не кончились боеприпасы. Но сейчас до этого было далёко. Я видел, что к нам приближаются целых три стаи по пять особей в каждой, но не спешил стрелять, стараясь подпустить их поближе, для большей эффективности поражения.
– Долговязый! – раздался в наушниках голос Чучундры. – Ты не уснул?
– Профиль лучше работает на дистанциях меньше двух километров, – объяснил я.
– Охренеть можно! – раздался голос Бодрого. – Мы в море, на амфибии. И подпускаем тварей поближе, чтобы гасить! Вот это я понимаю, штурм!
– Осторожно, сейчас установки начнут палить, – предупредил я. – Держитесь ближе к корме.
«Мымра» очень уверенно чувствовала себя в воде, рассекала волны, чуть приподняв нос, и набрала скорость около девяти узлов.
– Это полный ход? – спросил я Чернуху.
– Половина от общей тяги, – ответила она.
Наконец, торпеды прорисовались в прицеле, и автомат управления огнем принялся самостоятельно молотить глубинными бомбами. Цели были простые, шли нахрапом, автомату ничего не стоило брать точное упреждение, согласно профилю, и он уничтожил три стаи за пятнадцать секунд, израсходовав двенадцать бомб на пятнадцать торпед.
– Сейчас начнется! – убежденно произнес Чучундра.
– Кто бы сомневался, – ответил я. – Но не дрейфь, я ночью написал хитрый профиль.
– Да я уже понял по первым залпам, – одобрил проделанную работу он.
– Получилось неплохо, – согласился я, но мне до зарезу нужен акустик. – В режиме бомбометания прицельный радар показывает только на четыре километра, а что там дальше, фиг знает.
Бодрого не надо было упрашивать, он протиснулся через верхний люк, положил карабин на пол, уселся в кресло и запустил обзорный радар.
Время работало на нас, с каждой минутой мы не только удалялись от берега, но и приближались к платформе. Согласно данным Вершинского она располагалась в десяти километрах от берега, и мы в прошлую вылазку это, можно сказать, подтвердили, напоровшись на боевое охранение в пяти километрах от берега. «Мымра» делала три километра за десять минут, и при такой скорости торпеды, а они вдвое быстрее нас, скоро подтянутся со всех сторон.
Бодрый уже был накачан грибком, дышать ему не требовалось, а потому он, не поднимая забрало шлема, пробурчал в эфир что-то не внятное. Я глянул на его монитор, и мне чуть дурно не сделалось.
С востока и с запада показались не десятки, а сотни целей. Вот тут-то у меня мурашки по коже забегали – будь здоров.
– Вот и начинается, – с напряжением в голосе произнес Бодрый.
«Зажмут», – подумал я, ощущая зарождающуюся панику.
В первую очередь, если быть честным, я подумал про расческу. В случае крайней опасности можно всем дать по микродозе реликта, я уже научился одергивать руку с нужной скоростью. «Мымру» потопят, конечно, но все доберемся до берега.
И тут у меня в голове промелькнула еще более шальная мысль, от которой кровь едва не заледенела в жилах. Когда Ксюша, лизнув меня за ухом, показала, как вынимается штырь запора на наруче, она не вынимала его. Просто показала, в какую сторону повернуть, чтобы освободить защелку.
– Чайка на связь, – стараясь держать голос спокойным, вызвал я.
– На связи. Что случилось?
– Ты наруч пробовала реально снимать с руки?
– Нет. Нафиг оно мне?
– Если зажмут, можно всем дать реликт. Но, если честно, я не уверен, что ты его снимешь.
– Гонишь? – Ее голос напрягся.
– Я думаю, Хай нарочно запер расческу, чтобы только ты могла ее использовать. Чтобы не дать нам соблазна накачаться реликтом, чтобы мы нашли способ выкрутиться без него.
Воцарилась пауза. А затем в наушниках раздался голос Чучундры:
